- Ранний октябрь, мягкий климат Антверпена и прочая-прочая — мало какой герой щеголяет подробностями детской биографии и Томми не исключение. Достаточно лишь сказать, что появился он традиционно практикуемым образом. Само детство, однако, выдалось славным. Мальчишка был первенцем в семье голландского капитана, а потому деньги водились и на игрушки, и на гувернанток в серых платьях с низким воротом, и на то, чтобы будущий Отшельник не рос недоедающим доходягой.
- Несмотря на активное и порой излишне визгливое сопротивление маленького Томаса, капитан Вайс уверенно и настойчиво издевался над гастрономическими предпочтениями мальчишки и усиленно кормил гранитом всех наук разом. Докой Томми не стал, но уверенно выделялся среди своих сверстников не только умением написать своё имя без ошибок, но глубокими познаниями в детских стишках и матросских выражениях.
- Сколько должно скопиться противоречий под одной короной, чтобы дело двинулось к революции? Он едва ли скажет в абсолютных числах, но Томми прекрасно помнит, как своё шестнадцатилетие встречал в охваченном угаре перемен городе. Фламандцы с валлонами окончательно утомили друг друга, чтобы развестись. И относительно мирно, если вспомнить соседнюю Испанию! Глобальные итоги помнят все, на карте появилось новое королевство, Бельгия. Что же до личных последствий, Вайсы всем семейством перебрались в Амстердам.
- Годы брали своё. Возмужавший Томас бросает работу в портовой конторе и отправляется в Университет Гента, ближайшие пару лет будет вольным слушателем на лекциях, помощником в канцелярии городской ратуши и одним из тех студентов, считающих, что орать по переулкам про стачки веселее, чем слушать в пыльных залах о модели материи Демокрита. О семье беспокоиться не приходилось — пусть отец и оставил морские плавания, Королевский морской колледж предложил ему и достойную позицию, и соответствующее ей жалование.
- Научное сообщество, помимо свежих идей о том, как непременно следует жить, дало Томасу немало полезных знакомств. Одно из них — Рикард Флэгг, уже немолодой мужчина, «ищущий крупицы знаний везде, где они могут обретаться». С Вайсом они сразу сдружились и нашли общий язык, хотя бы потому что Флэгг никогда не скупился угостить доброго друга дармовой кружкой эля. Но даже под таким неприглядным предлогом Рикард смог сыграть свою роль в судьбе Томми, зародив в нём идею непременно отправиться в Новый свет.
- В 1840 году Томас Вайс обнаруживает себя в аудиториях Университета Мичигана. Фламандец не изменяет собственным привычкам, а потому по-прежнему вместо становления приличным академистом предпочитает оставаться вольным слушателем. К работе в уже местной ратуше добавились уроки в местной школе. Приличного учителя из Томми не вышло, громкие школьники только докучали ему и медленно подводили к мысли, что с бумагами работать куда приятнее. И всё же американские доллары идут в карман легче, чем голландские гульдены, а потому Вайс задерживается в Мичигане на 5 лет. Всё это время он продолжает крутиться в около-интеллигентных кругах, шататься по Новому свету и совершенно не понимать, что ему стоит делать с собственной жизнью.
- В 45-ом Томми Вайс отправляется в Лондон — Рикард Флэгг грозится, что в его руках выдающееся открытие и только со своим другом он может поделиться. Предложение, конечно, сомнительное, но решимость Томаса здорово подкупило обещание полностью оплатить дорогу и все сопутствующие издержки. В Лондоне Вайс оказался впервые, а потому оказался совершенно не готов к двум вещам.
- Первая — город может настолько вонять.
- Вторая — Рикард Флэгг, несмотря на седину и энергичность, был достаточно немолод, чтобы Томаса не дождаться. Но это не всё! Старый университетский товарищ оказался прилично богат. И, наконец, по какой-то неведомой причине в его завещании нашлось место Томми. Родня, дерущаяся за по-настоящему ценное имущество, не обратила никакого внимания на то, что чужаку уходит неприметный двухэтажный паб в Сохо.
- Паб тот звался не в пример району симпатично, «Песнь Мельпомены». Если бы, конечно, музы согласилась в такой дыре петь. Находилось это чудное заведение в глухом закутке и казалось, что попасть туда случайно совершенно невозможно — только истертые временем и чужими локтями стойка со столами свидетельствовали о существовании жизни в этой богом забытой питейной.
- «Знания — они ж не водица, они из камня высекаются», любил говаривать Рикард. Старый хлыщ знал, о чём говорил, на втором этаже оказалась… Мастерская скульптора. И совсем уж странно Томми было видеть там незаконченное изображение своей же рожи, выполненное из не самого дешевого мрамора. Там же нашёлся и зашифрованный дневник Флэгга с какой-то картой закладкой.
- Пять лет — это детские цифры. И всё же недавно Томми Вайс позволил себе лишнюю кружку стаута и одинокое поздравление самому же себе. Может, это и правда немного. Но он успел уже многого добиться. Например, в углах высокой мансарды мраморные женщины больше не выглядят так, будто у них сезонная скидка на ряд коленно-локтевых позиций, скульптура любит изящную лаконичность. «Песнь Мельпомены» отправилась на свалку, а паб получил новое название и свежую полироль на столах. Местные банды отстали от фламандца, а порой даже вечерами радуют его кассу.
- Но самое главное, за эти пять лет Томми научился выживать в Игре, правил которых и сам не знает.

‣ Долгие годы научили сносно стрелять из револьвера и охотничьего ружья, а лондонское гостеприимство носить в кармане окованный кастет с гравировкой.
‣ Томми Вайс частично расшифровал дневник предыдущего Отшельника, но по сравнению с полным объемом — это как в море нужду справить. Если предшественник и хотел поделиться со своим другом знаниями, то слишком явно переоценил интеллектуальные способности Томаса. Даже с картой!
‣ Новое название паба Томми подцепил из бредней какого-то морячка с китобойного судна, который рассказывал пришедшему поглазеть на лебёдки вечному студенту притчу про охоту на кита.

Ответьте на пару вопросов:
1. Да.
2. Только после предварительных согласкований.