[indent=2,1]Герберт Фиш - яблоко далеко укатившееся от яблони.
Рожденный в благопристойной семье пастора, он не унаследовал ни добродетелей отца, ни богобоязненности матери. Всему виной определенные психические отклонения, характеризующиеся полным отсутствием эмоций. Что поделать, такое порой случается, когда супруги состоят в не близком, но все-таки родстве.
Мальчик с рыбьими глазами вызывал в родителях оторопь. Слишком добросердечные христиане, они не знали, как быть с тем, что сие чудо господне с ранних лет кошмарит соседских детей, калеча тех, кто плохо к нему относится изощренно и исподтишка. После серии подобных эпизодов был отправлен с глаз долой из сердца вон куда-то в глушь к тётке в Шотландию.
Вересковые пустоши и неприятный климат положительного эффекта не оказали, правда, к тому времени Герб успел подрасти и уяснить непреложную истину: не пойман - не виноват.
Поэтому несчастные случаи, участившееся в глухой деревне, в которой жила тетка чаще списывали на проделки нечисти чем на человеческий фактор.
Что двигало юным мистером Рыбой? Он бы описал это как что-то похожее на любопытство. Люди напоминали ему муравьев, кстати, наблюдать за подожженным муравейником доставляло Гербу удовольствие, ну или что-то очень близкое к удовольствию.
По мере того, как он взрослел, пожилая тётка начинала побаиваться неприятного племянника, Фиш, что называется, пошел по рукам немногочисленных одиноких родственников.
В 16 он оказался в Лондоне в захудалой квартирке какого-то дальнего кузена отца, служившего снабженцем в одной из городских богаделен.
Дядя Стюарт, царство ему небесное, быстро дал понять, что дармоеда обеспечивать не будет и устроил родственника туда же, где работал сам. У дяди Стюарта - грузного и медведеподобного, была тяжелая рука, но если пойман - можно перетерпеть. Не зря же природа, не одарила Фиша здоровой психикой, но выдала взамен в значительной мере потупленную реакцию на физическую боль.
Так Герберт Фиш оказался в раю. Немощные больные, запах страданий и немытых тел, этот муравейник был интереснее деревни в Шотландии, поскольку в нем можно было развлекаться безнаказанно.
Одним оборванцем-пациентом больше-одним меньше, Герб полагал, что наоборот, помогает, действуя как своеобразный ускоритель естественного отбора.
И все же, ни одна придушенная подушкой старуха, ни один вкусившей воды с нечистотами нищий не помогали обрести самого главного - хоть каких-то отголосков эмоций. Собственное существование в основном представляло для него сущую скуку, обитатели богадельни ему быстро приелись.
Прошло два года, дядя Стюарт умер от цирроза, не оставив после себя ни квартиры, которую снимал, ни сколько-нибудь ценного имущества.
Фишу пришлось съехать в какой-то клоповник с койко-местом, впрочем, он не особо гнался за благополучием. Его все больше интересовали двуногие кожаные муравьи, их чувства, эмоции, страхи. Сны, которых Герб никогда в своей жизни не видел.

Однажды он застал персонал больницы, в которую устроился в качестве санитара, за дегустацией морфия. Под действием микстуры люди вели себя не так однообразно, как под алкоголем или под воздействием боли.
Они предложили Гербу попробовать ради шутки, очевидно, собираясь устроить какую-то подлянку, однако, к разочарованию Фиша, наркотик не подействовал, точнее, подействовал, но не так, как ему обещали. Да, Герберт почувствовал определенные изменения в собственных физиологических процессах, на этом все. Ощущалось, как за секунду до смыкания челюстей вырванный изо рта кусок ветчины.
Зато увиденное вокруг его заворожило, он почти ощущал на языке отголоски чужих грез. Едва-едва.
Фиша почти взбудоражило предположение о том, что будет, если человек умрет под морфием, будучи не безнадежно больным, а совершенно здоровым. Чтобы ничто не отвлекало от эйфории.
Любопытство стоило ему работы, потому что смерть симпатичной, а еще очень хрупкой и слабой работницы кухни по имени Милли Стоун, конечно, списали на несчастный случай, но кто-то видел, что Герберт Фиш вроде бы последним с ней разговаривал.
Ее смерть ощущалась интенсивнее чем просто эйфория, кажется, а Фиш нашел, наконец, то, что искал.
Опиум курили люди всех сословий, он был дешевле алкоголя, а притонов в Лондоне развелось столько, что Герб даже повыбирал прежде чем нашел тот, что пришелся по душе.
Владелец низкосортного заведения в Уайтчепел - полукровка с раскосыми глазами, платил чертовски мало и в первый момент, естественно не проникся симпатией к потенциальному любителю халявы. Впрочем, вскоре он заметил, что устроившийся к нему парень не выказывает желания пристраститься к тому, что употребляли клиенты. С точки зрения мистера Лю, Фиш подходил под описание идеального наемного рабочего.

Герберт из-за профдеформации почти безошибочно определял тех, кто стоял одной ногой в могиле, а такое случалось довольно часто. Одним несчастным работягой больше - одним меньше. Закон естественного отбора продолжал работать. И удовлетворять аппетиты “маковой феи”, разносящей отраву по расчерченным ветхими драпировками полю сомнительных грез для побега от однообразности и безнадежности жизни.

Карта нашла мистера Рыбу, так его звали завсегдатаи притона “у мистра Лю”, хмурым февральским утром, когда он любовно закрывал остекленевшие глаза какой-то брюнетки с грустным, осунувшимся лицом и обручальным кольцом на цепочке  рядом с распятием. Кстати, он не помогал ей отойти в мир иной.
На долю секунды стало очень больно, но зато следом случилось настоящее чудо, мир, будто стал ярче, насыщеннее по краскам. И в нем появились картинки, которых Фиш раньше не видел.
Фантасмагорические образы, складывающиеся в едва различимые очертания над головами клиентов, пока Герб не  концентрировался на увиденном, и обретавшие объем и звук, если присмотреться. Картинки на вкус казались самым вкусным обедом.

До двадцатилетия оставалось буквально две недели, неожиданные способности воспринимались как своеобразный подарок.

Прошло около двух лет, прежде чем ему захотелось большего, всё же притон мистера Лю в какой-то момент исчерпал себя в качестве площадки для исследований. Грезы работяг были такими однообразными, почти как страдания болезных в той богадельне, где Герберт когда-то работал.
И снова подарок, этот мужчина одет лучше чем весь район, если надергать по самой приличной вещи у каждой семьи, но держится так, будто он здесь свой.
Фиш взволнован, взбудоражен возможностью попробовать новое, неизведанное. Грёзы благополучия.
Хрен с редькой там, а не благополучие в итоге, у клиента определенно проблемы с рассудком, куда как пострашнее чем у Семерки Чаш, а ещё Герберта Фиша поймали с поличным на вторжении в чужую голову.
Посетитель оказался картой Старшего аркана. Одной из худших, как подсказала чуйка Семерки.
Ну, на свой счет Герб никогда не питал иллюзий, подобное к подобному. Под крылом у Надашди было опасно, Фиш осознавал вряд ли умрет по естественным причинам. Потому что видел, на что способна Башня.

Прежнее место работы осталось позади, по сравнению с “У мистера Лю” новое заведение было почти приличным, да здесь как и в любом низкосортном притоне, не задавали вопросов и очередной труп не всегда умерший по естественным причинам, становился рутиной, но клиентура подобралась рангом повыше.
Дармовая кормушка, в которой от Герберта требовалось поддерживать порядок и обслуживать клиентов по высшему разряду. Он не возражал, за дополнительную плату клиент покупал опиум “высшего сорта”, по факту все тот же, что и у везде, просто с Гербом в придачу, чтобы гарантированно увидеть то, что требовалось.

К 1850 году Герберт Фиш уже несколько лет как управляющий опиумной курильни Somnia - заведения средней руки, выросшего из опиумного притона, когда-то приобретенного Иштваном Надашди.

- Социопат.
- Не испытывает никаких эмоций.
- Обладает высоким болевым порогом, скорее всего из-за каких-то отклонений в нервной системе.
- По той же причине слабо подвержен влиянию алкоголя, наркотиков и медикаментов - необходимые дозы физиологически несовместимы с возможностями человеческого организма.
- После 25 заинтересовался актерским мастерством, чтобы сойти за среднестатистического человека.
- Обучен мимикрировать под “нормального”, пользуется этим во время работы.
- С обретением карты стал танатофилом, потребность наблюдать за тем, как из человека уходит жизнь, компенсируется предприятием мистера Надашди почти с лихвой.
- Имеет склонность к манипулированию чужими эмоциями ради утоления собственного “голода” и паразитированию.
- По-прежнему не видел ни одного собственного сна.
- Не способен оценить искусство.
- Коллекционирует слезы клиентов курильни, собирая их в красивые пузырьки и систематизируя.
- Из-за собственных потребностей старается не уезжать за пределы города, боится, что сдохнет в пригороде от голодной смерти.
- Образование - церковно-приходская школа, в силу специфики первого места работы, знает человеческую анатомию немного лучше рядового обывателя.

[indent=2,1] Ответьте на пару вопросов:
1. Да
2. Да