Tarot |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
hey lord, you know i'm fighting
Dorothea & Beate
19-07-1849
Надежен ли слуга ваш? Говорят —
Тогда лишь двое тайну соблюдают,
Когда один из них ее не знает.
[акт II. сцена IV]
Отредактировано Beate Nadasdy (2024-06-18 09:38:16)
And I said
«hello Satan i believe it's time to go»
av by FIRE EMBER
every good boy needs a bad girlВ угрюмом Лондоне мало кто смотрит вверх. Разве чтобы убедиться, что никто не скинет какое дерьмо из окна. Теодор рассказывал, что при французском дворе шляпы носили именно для этого. Получил говно на голову, взмахнул шляпой, пошел дальше. Дора знает, что Тео и сам в это не верит, просто любопытные россказни учителя по этикету, которого маман нанимала младшенькому, дабы сделать из него свое идеальное солнышко.
«Десять шагов. Черепица справа скользкая. Слева доска. Местная шпана, шастающая по крышам часто оставляет зд… нет, Дора. Нет… нененененене. ТВОЮ МАТЬ!»
Внутренний вопль теряется в грохоте кровельного железа, когда гибкая фигура, будто игнорируя все возможные законы гравитации, перескакивает-перелетает с одного крыши проулка на другой, перекатывается, скрываясь за печной трубой, и со смехом зажимает себе рот ладонью, затянутой в тонкую перчатку циркового комбинезона-трико, вслушиваясь в беспокойные голоса где-то внизу.
«На минуточку, нашу мать».
У мадам Кавендиш действительно получилось идеальное солнышко, это правда. Такое же яркое и душное. И отбрасывающее не менее темную тень.
Ночь – время Доры. Ей нравится считать себя «темной стороной» Теодора Кавендиша, как ее альтер-эго ее нарекло в миг, когда Дора явила себя этому миру. В миг, когда яркая вспышка обретения карты отбросила слишком черную тень, которая обрела свою личность и свои желания.
«Мы договаривались. Ты обещала. Нас не должны видеть. Не должны поймать», - «солнышко» разоряется и душнит в голове, отчего Доротея стучит указательным пальцем себя по виску, и, вытягивая длинное до зеркального блеска начищенное лезвие из ножен на бедре, вглядывается в него.
- Милый, это скучно.
«Но план».
- План тоже скучный, - их негласная договоренность, устный диалог вести только через зеркальные поверхности. Тому, кто в голове, приятно смотреть в глаза тому, что снаружи. Теодор считает, что так они не сойдут с ума. Правда «умник» совершенно не осознает, что со стороны разговаривающее с зеркалом тело выглядит еще более странно, чем бормочущий себе под нос житель Бедлама. Дора тактично об этом не упоминает, наклоняя лезвие так, чтобы повнимательнее разглядеть, насколько аккуратно сидит капюшон на ее голове, и достаточно ли элегантно выбивается ли прядь волос из туго заплетенной прически.
«В этом районе уже ходят истории про «Локсли». Ты же не хочешь, чтобы жители послали по нашим следам кого-нибудь из служителей закона?»
- Погоня по крышам? – нарастающий энтузиазм в вопросе Доротеи заставляет голос в ее голове испуганно выдохнуть.
«Упаси Господь».
Жители Лондона не смотрят вверх, предпочитая заглядывать в подворотни, но не разглядывать хмарь над головами. Иначе бы кто-нибудь обязательно заметил фигуру в развевающемся плаще, которая, не слишком скрываясь, перемещается по крышам меж печных труб и флюгеров. Дора хочет внимания, и Тео ничего не может с этим поделать. Оттого и истории про «Капюшон», про Ночного Мстителя в зеленом. Зеленый, конечно, больше выдумка. В ее цирковом трико и корсете всего пара-тройка вставок цвета молодой листвы, чтобы кто-то обратил на это внимание. И все же ее сравнивают с героем английского фольклора. Хотя у нее даже соответствующего оружия нет.
- Мне нужен лук, - она давно продавливает эту идею, но Теодор непреклонен. Лонгбоу неудобен, вытащить нож быстрее, чем положить стрелу на тетиву, - Тогда хочу трубку, как у южных аборигенов, про которых рассказывали в твоем джентльменском клубе. С оперением, чтоб можно было направлять движение. Мы бы могли устранять преступников на расстоянии.
«Ты просто хочешь экзотики», - по привычке бубнит он, но Дора точно знает, ее альтер-эго давно уже думает на этой темой. Хрупкая девушка, даже с навыками, даже с силой Карты может и проиграть какому-нибудь крупному амбалу. Устранение на расстоянии безопаснее. Устранение разумнее.
Дора закатывает глаза. Текущий поток мыслей Теодора усыпляет, и она по привычке оттесняет его подальше.
- Прекрати. От твоих рассуждений в сон клонит. Хочешь снова бегать в трико и корсете по городу? – фыркает она, - Мы почти на месте.
Экзотика. Это про нее. Экстремальные выходки, бурлящая от предвкушения кровь – это про нее. И место сегодня вполне соответствует всему этому.
Ее цель – бордель. Ее цель в борделе. В этом месте порока и удовольствий. Чего-то, чего Теодор отвергал по многим причинам. Тем веселее было посылать его «на разведку», заставляя «смотреть, но не трогать», заставляя слушать. Заставляя наблюдать, проверяя на прочность крепко выстроенные бастионы пуританского воспитания, прикрываясь общей целью. Целью, что сегодня, заранее «оплакивала» свою пятую супругу в объятьях ночных бабочек.
Дункана Марлоу недаром за глаза называли черным вдовцом. Один раз – случайность, два – совпадение, но на скоропостижной гибели его четвертой супруги все начало обретать закономерность. Расследование как последней смерти, так и предыдущих, не дало ничего. И вот пятая. Уже тяжело болеющая по словам «безутешного супруга». Супруга, который каждую неделю закономерно посещал это заведение
Мисс Беннингтон, ныне пятая миссис Марлоу, была хорошо знакома Теодору, как и все семейство Беннингтон. И эта леди точно заслуживала лучшего супруга. Личный интерес? Предвзятость? Возможно. Но и правосудие. Возмездие. Без Марлоу Лондон станет чуточку чище. Эти взгляды остались при Теодоре, несмотря на легкое «раздвоение» мыслей и желаний. И Дора это одобряет.
«Третий этаж. Вторая комната справа, - ей не нужны веревки и прочее снаряжение, чтобы спланировать по стене вниз, отсчитывая нужные этажи и нужные комнаты, - он всегда выбирает именно ее. Сделай быстро, до того, как начнется шум. Быстро и тихо».
Быстро и тихо.
Это не про Дору.
Она вышибает оконную ставню ногой, придавая силы удару порывом ветра. Влетает в помещение максимально драматично, задувая несколько ламп, погружая комнату в легкий полумрак.
- Дункан Марлоу, - ее голос, она думает, звучит, достаточно загробно, и усатый джентльмен в одном цилиндре, в компании пары юных… сложно сказать, мальчиков или девочек, замирает в максимально неестественной позе.
Теодор в голове бубнит что-то про справедливость и приговор, приведенный в действие. Их обвинительная речь до сих пор сыровата. Обычно жертва пускается в бега или начинает сопротивляться уже на трети, но в этот раз голос Теодора затыкается уже на первых словах, выдавая одновременно с «целью».
- Н-нет…
«Это не он».
- Не Дункан Марлоу? – Дора проясняет вслух, для Теодора, конечно, и для себя, не для жертвы, но «цилиндр» повторяет.
- Нет.
«Ты ошиблась. Это третий этаж? Вторая комната справа? Или слева?»
- Справа снаружи, или изнутри? – ее негромкое уточнение тонет в визге одного из работников? работниц? борделя, в бубнеже Теодора, который сетует на ее топографический кретинизм, а Дора, выдавив нечто навроде, - прошу прощения, можете продолжать, - выносит дверь в коридор.
- Ладно, если не вторая снаружи. Значит восьмая изнутри? Так ведь? - математика – не ее сильная черта. Это Теодор может рассуждать во время боя об углах атаки и правильном расположении органов, по которым удобно проводить удары, - Так ведь?!
«Подожди, я считаю».
- Нет времени считать! – за спиной визг переходит на ультразвук, но Дора отчетливо слышит в нем знакомое «Капюшон», «Мститель». Хорошо, когда тебя узнают в соответствующих заведениях. Скоро, наверняка, будут заказывать блядей в похожих образах.
Если она сможет продолжить работу.
Двери. Много дверей, часть из которых начинает открываться, добавляя еще больше зрительского внимания к ее фиаско. Дора резко раскрывает руки, потоком ветра заставляя их захлопнуться.
- Куда?
Молчание. Так вовремя, конечно же. Теодор Кавендиш не умеет совершать ошибки. Зато прекрасно ругает за них потом. Ну что же. Раз план полетел всем псам под хвост. Раз все накрылось медным тазом. Выбор за ней.
И Доротея выбирает. Одну из комнат, чья дверь не шелохнулась. Возможно, пустую. Наверняка пустую…
Наверняка… возможно… сегодня просто не ее день.
Потому что и эти «номера» совсем не пусты. Но хотя бы без нагих джентльменов в цилиндрах и юных «амуров» и «психей» с плетками. С одной леди.
Уж с одной-то она может договориться?
- Мадемуазель, - Дора прикладывает палец к платку, скрывающему нижнюю половину ее лица, вытягивая другую руку вперед, - прошу прощения за неожиданное вторжение. Только, будьте добры, не кричите. Иначе мне придется применить силу.
Силу. Физическую. Или ту, что дарована ей мастью. Дарована картой.
Картой.
Которой фонит и от «мадемуазель».
Упс.
«У нас проблемы», - их мысли с альтер-эго проносятся в голове неожиданно синхронно.
- У нас же нет проблем, мисс?
[nick]Dorothea Cavendish[/nick][status]Bad Girl[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/2b/59/43/252532.gif[/icon]
hey lord, you know i'm fightingБеата закрывает глаза в надежде, что вместе с темнотой придет благословение; что голоса, раздающиеся в этом кабинете стихнут, а пульсирующая головная боль уйдет так же быстро, как возникла. Она откидывает голову назад, упираясь затылком в спинку стула и делает глубокий вдох. Но благословения не происходит. В кабинете по прежнему слышен диалог Трис и их сотрудницы, а головная боль пульсирует в висках. Нарастает так, будто хочет свести девушку с ума.
Беата пытается отвлечься. Вслушивается в голос сестры, в смысл сказанных ею слов. Младшая пытается выяснить, почему ее сотрудница ослушалась, почему не была на планируемом приеме у врача, ведь это так важно, следить за своим здоровьем. И в момент, когда кажется, что боль отступила, Беата срывается в пропасть неожиданных чувств.
– ты идиотка! - не сдерживает накопившееся раздражение и буквально вскакивает с кресла, кидаясь к бедной девушке. Ей хочется схватить ее за волосы, намотать спутанные черные локоны себе на кулак и протащить ее по полу до самой двери. Вышвырнуть из кабинета и закрыть дверь, чтобы только не слышать это жалобное блеяние. Чтобы не видеть глупое выражение лица, в котором невозможно разглядеть ни капельки интеллекта. Как они вообще могла взять ее в бордель?
Трис замолкает, прекрасно чувствуя эту неожиданную ярость, исходящую от сестры; этот пульсирующий жар, как от пламени. Ей хочется вмешаться, ведь она не одобряет жестокости по отношению к своим сотрудникам, но почему-то медлит, наблюдая, как действует Беста. Замирает, кажется, будто даже задерживает дыхание, концентрируется на процессе, но как сторонний наблюдатель, а не его участник. Не вмешивается. Хотя минутой ранее именно она вызвала эту девушку в кабинет и хотела узнать почему та не прошла медосмотр в положенный день.
– я насильно отправлю тебя в карантин, если завтра ты не придешь сюда со справкой, - злобно шипит на девушку Беата хватая ее за волосы и заставляя пятиться к двери. Как ей хочется вцепиться своими тонкими пальцами в ее шею!
Трис не может допустить насилия, она поднимается с места, опирается на письменный дубовый стол двумя руками, но продолжает молчать.
«Прекрати» - возникает простая и ясная мысль в голове старшей, словно наваждение, голос разума, а не эмоций. И только тогда она отпускает волосы девушки, делая это с таким пренебрежением, будто только что имела дело с грязью.
– я не понимаю, как можно быть такой беспечной, - фыркает Беата, обращаясь к сестре. Она возвращается на свое место, обиженно усаживаясь в кресло и снова продолжая массировать виски круговыми движениями, чтобы унять пульсирующую боль. Злится на то, что Трис остановила ее, что не дала проучить девушку, которая ослушалась. Только теперь эта злость роится внутри и не находит выражения.
– уходи, - коротко отдает указание девушке младшая, более сдержанная и менее импульсивная сестра, - и возвращайся завтра с выпиской от врача.
Ее холодный, командный голос звучал всепрощающе. Будто бы строгая, но справедливая мать, которая готова простить своему ребенку шалость. Пожурит, но не накажет. В ответ девушка кивает и быстро ретируется в коридор, не желая больше иметь дело с безумной управляющей.
В кабинете становится пусто. Беата шумно выдыхает и откидывается на спинку кресла прикрывая глаза и вытягивая ноги вперед. Ей хочется отрубить собственную голову по шею, лишь бы не чувствовать боли. Всего лишь одно движение и страдания закончатся. Спутанные мысли подкидывают ей одну идею за другой, а воображение рисует ужасные картинки.
Трис обходит стол и приближается к сестре, аккуратно, нежно запускает пальцы в ее волосы, забирая немного неприятных ощущений себе. Уменьшает страдания сестры, разделяя их надвое. Заботливо обнимает за плечи, сохраняя тишину в кабинете. Тишина и покой - вот, что нужно сейчас им обеим.
«Это чистое безумие» - думает Трис, по прежнему обнимая сестру. Она разделяет эту мысль на двоих и прикрывает глаза.
«Что именно?» - уточняет Беата у сестры. Их мысли сливаются в один поток и уже нет нужды сотрясать воздух своими словами.
«Все это. Бордель, заботы о девушках и юношах. Чужие проблемы становятся твоими проблемами» - отвечает Трис.
В ответ приходит тишина. Беата снова шумно вздыхает и вытягивает ноги вперед, занимая более удобное положение в кресле. Головная боль уже не так сильно путает мысли, выделяя место для эмоций, позволяя девушке чувствовать что-то помимо боли. И тогда приходит вина.
«Я готова была ее убить» - подумала старшая. Ее взгляд, утопленный в болезненных раздумьях, терялся в далеких уголках комнаты, наполненной тяжелым ароматом старых книг и лампадного масла. Трис не отвечает, она чуть крепче сжимает сестру в объятиях, чтобы в следующую секунду разомкнуть их. Возвращается за письменный стол и отвлекается на работу с бумагами, оставляя старшую в покое, а та снова прикрывает глаза. Беата погружается в легкую дрему, не замечая, как сестра выходит из кабинета и оставляет ее одну.
Тишину спустя некоторое время нарушает шум в коридоре. Гулкие удары, визг и спутанные голоса, вот что заставляет Беату очнуться. Она резко открывает глаза и замирает, прислушиваясь к шуму. Пытаясь сквозь сонливость понять, что вообще происходит. В кабинете пусто. Значит Трис занимается другим делами. Сколько времени прошло? Минута? Час? Беата слышит чьи-то гулкие шаги в коридоре и поднимается на ноги, не желая больше оставаться в неведении. Что-то происходит и ей надо знать, что именно.
И именно в этот момент дверь в кабинет открывается. В комнату врывается девушка, ее лицо прикрыкрыто тканью, а волосы укрыты капюшоном. Разглядеть за всем этим антуражем личность незнакомки - не представляется возможным. Беата хмурится и руки ее сплетаются крестом на груди. Она не боится, она чувствует, как медленно внутри нее закипает ярость.
– прошу прощения за неожиданное вторжение. Только, будьте добры, не кричите. Иначе мне придется применить силу, - произносит неожиданная гостья и Беата не сдерживает ухмылки.
«У нас гости» - думает старшая, снова разделяя это послание с сестрой, надеясь, что она где-то рядом.
— У нас же нет проблем, мисс? - спрашивает незнакомка и в этот момент Беата чувствует, что перед ней не просто городская сумасшедшая, а носительница карты. Эти ощущения не спутаешь с другими.
«Я в курсе, уже разбираюсь с Арнольдом. Здесь выбито окно» - возникает в голове Беаты мысль. Значит сестра взяла ситуацию под контроль. За это можно не переживать.
Вопрос незнакомки в костюме Беата игнорирует.
– Вы всегда заходите в заведения через окно? Это как-то некультурно, - внимательный взгляд Беаты цепляется за каждую мелочь: за наряд девушки, который сделан будто собственными руками, наспех; за колотящееся в ее груди сердце; за взгляд, который отнюдь не полон страха. А как бы хотелось старшей сейчас увидеть именно его.
Беата заходит за письменный стол и точным движением достает из ящика револьвер. Она кладет его на стол, направляя ствол на незнакомку и снова складывает руки на груди.
– Дернешься - и я выстрелю, - предупреждает девушка, - а сейчас говори, что происходит и кто ты такая.
Отредактировано Beate Nadasdy (2024-06-26 08:59:37)
And I said
«hello Satan i believe it's time to go»
av by FIRE EMBER
